Типы политического сознания и начала хаоса и порядка

Возвращаемся к корням, сегодня вечером вновь укрепляем теоретическую базу.

Из книги С.Ф Ударцева "ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ПРАВОВАЯ ТЕОРИЯ АНАРХИЗМА В РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ"

Диалектика порядка и хаоса находит воплощение, проявление в биполярной и ценностно-дуалистически ориентированной структуре политического сознания. С учетом вышеотмеченных подходов теории самоорганизации сложных систем, можно предположить следующую обобщенную системно-динамическую модель строения и функционирования политического сознания. Это динамичная эволюционирующая система с биполярной внутренне сложной структурой, включающей два типа политического сознания – этатизм и анархизм, имеющих сложный динамичный спектр течений. Данная система эволюционирует и как некая целостность, и в форме эволюции типов и течений внутри них, и вместе с макросистемами, в которые она входит («общественное сознание», «сознание», «общество» и т.д.). Политическое сознание идеально воспринимает, отражает объективную многогранную диалектику хаоса и порядка и, в свою очередь, проецирует познаваемые закономерности, конструируемые гипотезы и т.д. об этой диалектике в сознании (познание и самопознание) и на практико-политическую реальность. Политическое сознание содействует своевременному и эффективному по форме и содержанию переводу политической системы в состояния «хаоса» и «порядка» по мере вхождения общества в определенные «точки развития», поддерживает функционирование трансформирующейся политической системы, способствует прохождению ею «периода кризиса». Идеологически и психологически оно обеспечивает «включение» и «выключение» механизмов политической стабилизации и дестабилизации в общественной эволюции. При этом решаются «сверхзадачи» – содействие сохранению общества, соответствию политической системы потребностям общественного развития, гармонизации социальных отношений за счет гармонизации политических отношений и углубления познания политической стороны реальности.

Сходную системно-динамическую модель с точки зрения синергетики имеет и правосознание. Но основной «осью вращения» этой системы в соответствии с диалектикой хаоса и порядка является ценностное отношение структурных частей системы правосознания к праву и закону, правопонимание. Задачи правового сознания связаны с меняющимися блоками задач и «сверхзадачами» политического сознания, но концентрируются в другой сфере – прежде всего в области обеспечения и познания закономерностей развития прав и свобод личности, социальных групп, классов, наций, народов, человечества и т.д.

Анархическое сознание можно рассматривать как частный случай отмеченных фундаментальных явлений, как превращенную идеальную форму объективного хаоса, его элемент. Имеется ряд черт, свойств, обнаруживающих это «родство». Система идей, образов и т.д. анархического сознания по существу – средство моделирования и сама модель «хаотически самоорганизованного» общества. Идеалом анархического сознания является отсутствие каких-либо заранее заданных «системозамыкающих» параметров. Не признается какой-либо «искусственной» организации, жестких позитивных структур в политической жизни, в идеологии, в праве (хотя имеются весьма жесткие логические и образные структуры отрицания). Развитие общества понимается как результат действия бесконечного множества микросил (в социальной жизни – индивидов, их групп, крупных социальных общностей и т.д.). Невозможность полного и точного охвата всего множества общественных и природных взаимодействий в макро- и микромире, согласно логике анархизма оправдывает и объясняет полный отказ от сознательного регулирования стихийных процессов в обществе. Для «спонтанного сознания» множество стихийных взаимодействий и есть единственно возможный естественный порядок, понимаемый как непроизвольная саморегуляция, самонастраивающаяся стихия.

Стихийная самоорганизация общества признается результатом естественной внутрисистемной самоорганизации отношений, интересов свободных и сознательных личностей, их групп. Характерен отказ от каких-либо принудительных политических институтов, наделенных властью и компетенцией по своему усмотрению регулировать, упорядочивать общественную жизнь. Типичен и отказ от жестких методов регулирования социальной жизни и признание норм стихийно, «снизу» складывающихся, постоянно уточняющихся, обновляющихся и т.д. с учетом малейших изменений в социальной жизни, в, воле и интересах лиц, групп, союзов, установивших в договорах между собой эти нормы. Предполагается, что бесконечное число сил, действующих на социальную систему изнутри и извне при условии свободной и полной реализации всех интересов, взаимодействий, всех прогрессивных потенциальных возможностей, обеспечивает достижение обществом и его членами максимально возможной гармонии, свободы и процветания.

Мысль о связи анархизма и проблемы порядка в «государственническом» сознании в общей форме высказывалась давно. В анархизме конца XIX – начала XX вв. (Л.И. Мечников, П.А. Кропоткин, Элизе Реклю и другие) также можно проследить определенную самоидентификацию со стихийными процессами в природе и обществе.

Различные варианты методологии анархизма в XIX-XX вв. были фактически настроены на переработку, воспроизведение и приложение к философии, политике, праву и т.д. различных аспектов хаотических процессов и состояний в природе, обществе, сознании. «Хаотическая методология» анархизма имела разнообразные формы (релятивизм и солипсизм М. Штирнера, «синтетическая философия» и механистическая диалектика П.Ж. Прудона, «негативная диалектика» M.А. Бакунина, стихийно-материалистическая естественно-научная философия П.А. Кропоткина, интуитивная философия А.А. Борового, мистическая диалектика А.А. Солоновича, «эпистемологический анархизм» П. Фейерабенда и т.д.) и позволяла многопланово отобразить, выразить хаотический момент природных и социальных явлений, процессов.

В периоды социальных революций, войн, крупных реформ возникает своего рода усиливающий резонанс «хаотического мировоззрения». Нарастанию социального хаоса соответствует быстрый рост элементов «хаотического сознания» – анархизма в общественном сознании.

Этатизм, «государственническое» сознание как тип политического сознания, наоборот, обладает признаками того, что он является преобразованной идеальной формой проявления в конкретной области фундаментальной тенденции к порядку, урегулированности, организованности. Широкий спектр, плюрализм этатического сознания от либерализма до крайних форм тоталитаризма, соответствуют диалектике порядка, многообразию его проявлений в политической сфере.

Типы политического сознания, тесно взаимодействуя и взаимовлияя друг на друга, вместе с тем имеют свой собственный цикл и ритм развития, свои «пики активности», обусловленные системой факторов – географических, экономических, политических, духовных. Этатический тип политического сознания предвосхищает, прогнозирует, обобщает этапы эволюции государства, развитие ею форм, режимов, внешней политики, обосновывает необходимость укрепления государства как фактора интеграции и упорядочения общественной жизни, переход его к новым, более эффективным в конкретной исторической обстановке государственным формам. Этот тип ориентирован, в целом, на познание позитивных аспектов природы государства, власти, юридических норм, региональных и мировых политических процессов, тенденций. Анархический тип политического сознания непосредственно связан с иными сторонами политических явлений, процессов: региональные и глобальные кризисы тех или иных государственных форм, их разрушение и возникновение новых. Этот тип сознания преимущественно «высвечивает» и прогнозирует возможные негативные последствия тех или иных сторон, форм, методов государственной деятельности, предупреждает, нередко в метафорической форме, о кризисе и крахе государства, о завершении стадий, этапов государственной эволюции. Отсюда нетождественность ритмов эволюции этатического и анархического типов политического сознания. Это не исключает и возможности совпадения, в ряде случаев, периодов их активизации, взлетов творческой активности во время глубоких социально-политических кризисов или в моменты общего духовного пробуждения.

Типы политического сознания не сводятся к их наиболее зрелым теоретическим формам, они значительно шире и исторически, и по своим уровням. Встречающиеся в истории, начиная с глубокой древности, отдельные идеи, созвучные идеям, теориям зрелого теоретического анархизма XIX – начала XX вв., могут быть отнесены к данному типу политического сознания, однако нельзя не отметить их существенных различий в теоретическом уровне, форме. Не сводится тип политического сознания и к идеологии, программам, документам по-своему организованного анархистского движения, – они являются лишь идеологически концентрированной частью этого сознания. Идеи этого типа сознания имеют хождение и за пределами анархистского движения, могут существовать в общественном сознании и в случае распада конкретного движения, анархических групп, союзов и т.д.

Далее, возникает вопрос – существуют ли какие-нибудь элементы, «кирпичики» этатического и анархического сознаний? Очевидно, существуют. К ним можно отнести основные аксиомы данного типа политического сознания, характерные для него ценностно-отношенческие понятия, образы, суждения, составляющие «костяк» доктрины и типичные для ряда теорий данного типа. У анархизма свои антигосударственные «первичные» идеи, установки, принципы. У этатизма свой ценностный и идейный «фундамент». Но могут ли эти характерные типовые идеи, принципы быть «вплетены в ткань» теории противоположного типа? Как правило, этого не происходит в спокойные исторические периоды, когда больше возможностей для постепенного формирования более «чистых» в типовом отношении теорий, течений политической мысли. Более того, в наиболее принципиальных вопросах налицо несовместимость идей противоположных типов. Однако в условиях бурных социально-политических процессов, глубоких кризисов, крупных конфликтов и катастроф, остается меньше возможностей для типовой «чистоты» теории, происходит более интенсивный идейный поиск, экспериментирование, апробация различных новых идей, теорий, обмен ими (в том числе и в силу высокой степени динамики и противоречивости политических процессов, разнообразия смешанных переходных форм в экономической, социальной и политической сферах).

Фрагменты анархического сознания могут быть «вплетены» в структурные компоненты иного типа сознания, в частности, в разновидности революционного радикального этатизма, в концепции революционно-демократического этатизма, в некоторые доктрины либерализма (в вопросах критики государственности, законов, политических и правовых институтов, в прогнозах их будущего развития, в значении, придаваемом стихийным, непосредственно демократическим и популистским идеям, формам и методам осуществления власти, изменения и применения законодательства и т.д.). Так, элементы антигосударственного разрушительного сознания имелись в идеологии большевизма в 1917-1918 гг. (и позже, но в существенно меньшем количестве). Имелись подобные элементы и во взглядах ряда теоретиков и публицистов радикально-демократического направления в период распада бывшего СССР.

Элементы анархизма, интегрированные в новую для них систему, придают этой системе некоторый добавочный критический анархический импульс и в то же время, в ином идейном и политическом контексте играют уже новую роль. Включение в концепции этатизма некоторых типичных для анархического сознания идей имеет двойственное значение. Это может помочь обновлению теории, ее модернизации и социальной адаптации в условиях социально-политического кризиса, несколько расширить социальную базу идеологии за счет лиц, приемлющих более революционизированную и критическую теорию, обновленную идеологическую символику. Но могут быть и последствия иного характера – идеологическая диффузия, способная в некотором отношении дезориентировать стабилизирующую практико-политическую направленность теории, ослабить мобилизующую социальную активность роль некоторых концепций этатизма для решения конкретных экономических, политических и других практических задач, придать теоретико-прикладному слою политического сознания некоторые дополнительные утопические черты.

Как бы ни казалась мала роль анархизма в политическом сознании отдельных исторических периодов, как бы ни уменьшалась его активность, этот полюс политического сознания продолжал существовать и функционировать. Также как не мог исчезнуть и «государственнический» тип сознания даже в эпохи банкротства, распада, гибели малых и гигантских государств, во время мировых войн и т.д. «История не знает периода, – справедливо пишет Л.С. Мамут, – в котором все домарксистское сознание оказалось бы на 100% «государственническим» или целиком «антигосударственническим». Причина в том, что данные два типа политического сознания не могли существовать (в контексте социокультуры классового-антагонистического общества) один без другого. По логике вещей они должны были дополнять друг друга и дополняли». Это же можно констатировать и для более позднего периода второй половины XIX-XX вв. Причем наиболее зрелых форм оба типа политического сознания достигают, осмысливая причины, опыт тоталитарных государств и мировых войн XX в. Оба полюса играли определенную роль и в познании, и в политической жизни. Так, анархизм, как и либерализм в рамках этатизма, имеет ярко выраженную антитоталитарную направленность. Их подавление и преследование создает более благоприятную почву для формирования тоталитарного политического режима и соответствующего сознания. Недооценка и игнорирование анархического типа политического сознания в истории политической мысли свидетельствует, с одной стороны, о наличии некоторых «белых пятен» в исследовании истории оппозиционной политической мысли, а с другой стороны, о некритической самооценке и определенных стереотипах официального «государственнического» сознания.

Социально опасными могут быть тенденции, заключающиеся и в анархическом сознании (их «крайняя точка» – разрушение государственности), и в этатическом сознании (их практико-политический предел – крайняя форма тоталитарного государства, что не менее опасно в условиях сохранения угрозы мировой ядерной войны, чем разрушение государственности). Но было бы ошибочно недооценивать и объективную роль этатизма и анархизма в механизме политической эволюции, в содействии переходу общества в исторически назревшие состояния «порядка» и «хаоса» (как ступени к новому состоянию порядка). Обществом востребуются, в меняющихся пропорциях и формах (в различных условиях) оба типа политического сознания – и этатизм, и анархизм.

С началом хаоса и порядка вполне согласуются также социальные основы типов политического сознания, организационные формы соответствующих им политических движений и политическое поведение их участников.

Если этатизм опирается на устойчивые социальные классы, слои, группы как носители тенденции порядка, стабильности, то социальная база анархизма весьма специфична. Как правило, это общественные слои с промежуточным, неустойчивым положением. Это вытесняемые на периферию социально-политической жизни и разоряющиеся слои, деклассированные или люмпенизированные группы и индивиды. Например, ранний даосизм в Китае (VI-III вв. до н. э.), который в целом может быть отнесен к данному типу политического сознания (с поправкой на соответствующий эпохе теоретический уровень, форму выражения идей, образов и т.д.), был идеологией разорившихся крестьян, неимущих социальных слоев. Киническое сознание в Древней Греции, просуществовавшее как относительно самостоятельное явление тысячелетие (с V в. до н. э.), популярное среди социальных низов древнегреческого мира, типологически родственно древнекитайскому даосизму и бунтарским идеям раннехристианских сект, атрибутом идеологии которых также являлись критика и отрицание государства и законов рабовладельческого строя в приемлемой исторической форме. Известно наличие люмпенпролетарского элемента в раннехристианских общинах. Социальную опору средневековых религиозных сектантских движений, некоторых идейных течений в периоды крестьянских восстаний, войн, имевших черты свойственные «антигосударственному» типу политического сознания, также составляли обнищавшие, отчаявшиеся социальные группы (в основном крестьян, в том числе фактически и даже юридически близкие по своему положению рабам).

Социальной основой теоретически зрелого, «распакованного», разветвленного анархического сознания XIX в., согласно стереотипу, долгое время существовавшему в советской литературе, признавались исключительно мелкобуржуазные слои. Однако эта характеристика, действительно фиксирующая ряд важных моментов, не объясняла значительный люмпенпролетарский компонент анархизма, наличие ряда других групп, склонных к анархизму среди рабочих, крестьян, интеллигенции, студенчества, весьма условно относимых к мелкобуржуазным слоям. Мелкая буржуазия, в силу ее промежуточного противоречивого положения между буржуазией и рабочим классом, действительно весьма подвержена анархизму (хотя часть ее симпатизирует и тоталитаризму). Однако факты свидетельствуют, что конкретно-историческая основа анархического типа политического сознания шире и многообразней. Она существовала и имела различные формы и до появления собственно буржуазии (и мелкой буржуазии в том числе). «Носителями» этого типа сознания были преимущественно весьма неустойчивые в социальном отношении слои, группы. Можно признать, что мелкая буржуазия является важной составной частью социальной основы анархизма в период появления его развитой теоретической формы (XIX-XX вв.). В целом же его социальной основой была совокупность общественных слоев, групп с высокой степенью социальной неустойчивости: значительная часть мелкой буржуазии, люмпен-пролетариата, деклассированных элементов, в том числе из привилегированных сословий, групп, часть рабочего класса, разоряющегося крестьянства, интеллигенции, студенчества и т.д.

Для «маркировки» социальной почвы крайнего революционизма и анархизма представляет интерес выработанное в социологии и широко применяемое в настоящее время понятие «маргинальности». К чертам маргинальной личности в современной социологии относят неадаптивность во многих отношениях к социальной жизни, невключенность в существующую легальную упорядоченную систему отношений, наличие определенного социально-психологического дискомфорта, способного проявляться в неожиданных формах пассивного и активного поведения. Маргинальные слои, поставленные на грань отчаяния и безнадежности, в определенных условиях оказываются носителями анархического сознания. Важно отметить, что в современном обществе к чертам маргинальности относятся и отчужденность от системы потребления, и социально-психологическая неудовлетворенность своим положением, не всегда прямо пропорциональная незначительности доходов и уровню материальной необеспеченности. Маргиналы не обязательно представители «низов», есть среди них и выходцы из средних социальных слоев и даже из элиты. Одним из факторов маргинализации является и трудность адаптации для отдельных общественных слоев, профессиональных групп к современному уровню развития технической цивилизации.

Однако одной характеристики социальной основы анархизма как «маргинальных слоев» также недостаточно, поскольку эти слои являются основой для ультрарадикальной идеологии в целом (в том числе этатического типа). Наиболее общей чертой социальной базы анархизма является именно высокий уровень социальной неустойчивости, составляющих эту базу слоев, групп, личностей. К ним относятся маргинальные группы, деклассированные элементы, промежуточные слои между относительно устойчивыми, но противоположными классами, группами, люмпенизированные слои. Эти социальные образования могут служить основой и иных радикальных движений, форм сознания (например, различных тоталитарных форм сознания и соответствующих движений). В данном случае важна преобладающая тенденция направленности изменения неустойчивости в социальном положении и соответствующая ей установка в сознании. Можно высказать следующую гипотезу: преобладающая тенденция в нарастании социальной неустойчивости и отсутствие видимой перспективы стабильности в рамках данной политической и правовой системы, способствуют формированию деструктивных, дезинтеграционных установок в сознании. Социальные группы с таким направлением эволюции социальной неустойчивости склонны к анархизму. Противоположное направление развития социальной неустойчивости и видимая возможность определенной стабилизации и улучшения материального и политического положения при условии стабилизации и упорядочения политико-правовой системы способствуют формированию установки на оправданность более жестких форм наведения ожидаемого и желаемого порядка, на сильную власть, авторитарный и тоталитарный режим.

Типам политического сознания, их ориентации на хаос и порядок, в основном, соответствуют связанные с ними формы политических партий, движений. Этатический тип сознания коррелирует политическим партиям, движениям, союзам с более жесткой внутренней организацией (по крайней мере циклически укрепляющейся синхронно парламентским выборам) и, как правило, раньше или позже институализирующимся в политические партии, стремящиеся захватить государственную власть и осуществить определенное «упорядочение» общественных отношений в соответствии с интересами представляемых социальных групп, классов. Анархический тип политического сознания в организационном плане преимущественно связан с такой формой как политическое движение, не стремящееся к захвату власти, выступающее на практике как фактор критики, оппозиции, дестабилизации, дезинтеграции в государственно-организованном обществе. То есть, «хаотическая» природа анархизма и в теории, и в организационном отношении находит вполне адекватное выражение.

Попытки создать анархистскую партию не раз предпринимавшиеся, в том числе и в России, в бывшем СССР, например в 1917-1920-х гг., не имели успеха. Организационные формы анархического движения чужды жесткой дисциплине при отсутствии индивидуального согласия с тем или иным решением, централизованному руководству и жесткой обязательности решений «руководящих», представительных органов (съездов, конференций, комитетов, центров и т.д.) для «нижестоящих» в вертикальном отношении структур (федераций, конференций, ассоциаций, союзов, групп, отдельных членов и т.д.). Создание партии с участием анархистов может быть осуществлено, видимо, лишь на какой-то смешанной этатистско-анархистской основе (эта тенденция чаще всего проявляется в анархо-синдикалистском движении, ориентирующимся на организованное рабочее движение). Однако, если теоретически можно допустить такой вариант под давлением противоречивых факторов, обстоятельств, как результат компромисса, диктуемого конкретными политическими соображениями, то можно предсказать кратковременность и переходный характер подобной организации.

С началами «хаоса» и «порядка» связано и поведение различных субъектов политических отношений. В политической психологии различаются нормы политического поведения при стабильных и нестабильных политических систем. Стабильная политическая система «нуждается в своих активистах лишь на определенных, достаточно кратковременных поворотах избирательного маховика… В эпохи же кризисов все политические партии и организации требуют большей степени включенности и лояльности». Для анархического движения в обеих ситуациях характерно неординарное поведение. Спектр такого неординарного поведения может быть весьма широк: от кампаний гражданского неповиновения (гандистского типа) и неучастия «во зле» (толстовского типа) до активного насильственного сопротивления, террористических актов и вооруженной «партизанской войны» (например, по типу «Красных бригад» в Италии). Однако, в любой форме – аполитического бойкота, бездействия или активных политических акций, анархизм выступает как проявление начала «хаоса» по отношению к существующему «порядку».

В периоды революционных кризисов интенсивность такого поведения анархических групп, хаотизирующего систему, дестабилизирующего порядок, «раскачивающего» общественное сознание, резко возрастает. Во время кульминации революционного разрушения поведение анархистов во многом «сливается» со стихийными анархическими тенденциями в поведении революционных масс. Возникающий при этом своего рода «хаотический резонанс» усиливает интенсивность пропагандистской и практике-политической деятельности анархизма. Это, в свою очередь, стимулирует массовые действия, акции содействующие разрушению прежней социально-политической системы. В этих условиях происходит некоторая интеграция элементов системы анархического сознания (прежде всего его критической программы) в идеологию широкого освободительного и революционного движений. После очередной стабилизации системы начинается «отлив» «хаотического сознания» и происходит постепенное «вымывание», «фильтрация» этих идей, фрагментов концепций из официальной политической идеологии и частичное сохранение их в сфере критики дореволюционной системы. В большей мере элементы анархического сознания могут сохраниться в идеологии движений, партий, оставшихся в оппозиции и более длительное время сохраняющих критический потенциал революционной эпохи.

И еще одно замечание. Анархический тип политического сознания весьма близок другим «родственным» явлениям, также преломлено выражающим начала «хаоса» и нонконформизма в области культуры, сознания в целом. К ним относятся, например, авангардистские течения в литературе и искусстве конца XIX-начала XX вв. в живописи (например, значительная часть творчества художников-импрессионистов и постимпрессионистов, абстракционистов, космистов и др.), в музыке (например, течения «неуправляемой музыки», творчество ряда авангардных рок-групп и т.д.), в архитектуре (разрушением прежнего «порядка» в этой сфере явились, в свое время, направления «конструктивизма», «функционализма» и т.д.), в скульптуре (кубизм, конструктивизм, абстракционизм и т.д.), в поэзии (символизм, футуризм, биокосмизм и другие), в прозе (научная фантастика, жанр антиутопии и т.д.), в театральных постановках (театры абсурда, условно-символического направления и т.д.), в философии (феноменология, интуитивизм, «эпистемологический анархизм», «вероятностно ориентированная философия» и т.д.). Типологическое родство анархизма со многими из этих «бунтарских», «хаотических» направлений творчества, разрушающих «границы дозволенного», проявлялось, порой и в непосредственном их единстве, в близости к анархизму ряда их представителей.

Русский авангард в литературе и искусстве 1910-1920-х гг., являющийся уникальным историческим феноменом, бывший, по справедливому признанию исследователя из ФРГ Б. Гройса, «одним из самых радикальных европейских культурных движений», по своему мироощущению был близок постклассическому анархизму, левому революционаризму в целом. Установки авангарда на эстетику разрушения, хаоса, на «аннигиляцию» традиций, канонов, стремление к максимальной раскованности художественных форм и их новизне как проявлениям, символам освобождения человека и преобразования мира, его порыв к «тотальному космическому обновлению мира» и т.д. были созвучны идеям анархизма, особенно его постклассическим формам.

Таким образом, имеются многообразные связи типов политического сознания с началами, состояниями «хаоса» и «порядка» в обществе как самоорганизующейся системе. Отношение к государству и некоторым другим политическим и юридическим институтам выступает как конкретное основание, ценностный элемент «разведения», «распределения» идей, концепций, доктрин в политическом сознании по их связям, в конечном счете, с явлениями «хаоса» и «порядка». Выявление связи феномена анархизма с общим началом «хаоса» и рассмотрение его как элемента, формы выражения, проявления «хаоса» и самоорганизации в общественном сознании (в том числе в политическом и правовом), позволяет увидеть новый, более глубокий порядок сущности данного явления, его связи с широким кругом явлений в различных областях жизни, лучше понять эволюцию и исторические циклы его активности.