Киргизия требует пожизненного для русского блогера

В статьях Владимира Фарафонова о положении русскоязычных в республике усмотрели разжигание межнациональной розни

  

Поводом для возбуждения киргизской Генеральной прокуратурой уголовного дела о разжигании межнациональной, расовой, религиозной или межрегиональной вражды послужили публикации блогера Владимира Фарафонова на сайте «Русское единство» — ресурсе для представителей русских общин из стран ближнего и дальнего зарубежья.

— Всего в деле фигурирует 16 публикаций Фарафонова, посвященных прежде всего сложностям, с которыми сталкиваются русскоязычные граждане Киргизии. По его мнению, права таких граждан ущемляются в угоду этническим киргизам, — сообщила «Известиям» общественный защитник блогера Токтайым Уметалиева.

Первоначально, по ее словам, в деле фигурировало больше 70 подготовленных им статей, но потом прокурор остановился на 16. За каждую из них он потребовал для Фарафонова по три года строго режима. Однако в конце концов остановился на восьми годах тюрьмы. Примечательно, что по киргизским законам интернет-ресурсы не приравниваются к СМИ. При этом статья УК, которая вменяется Фарафонову, предусматривает наказание за разжигание розни именно в средствах массовой информации.

Приговор обвиняемому должны были вынести 5 июня, однако судья, сославшись на отсутствие сказавшегося больным адвоката Владислава Лужанского, перенес заседание на 18 июня.

Уметалиева уверена, что и отсутствие адвоката, и решение о переносе даты вынесения приговора объясняются давлением на участников процесса со «стороны неких подкупленных молодежных организаций», рассчитывающих запугать суд и добиться максимально жесткого наказания.

Сам Владимир Фарафонов рассказал «Известиям», что после отложенного заседания к нему подошли несколько человек и пообещали, что сделают всё для того, чтобы он получил пожизненный срок.

— Эти ребята приехали на дорогих машинах и тут же начали угрожать мне. Некоторых я узнал — они представители молодежного крыла Социал-демократической партии Кыргызстана, из которой, как известно, и нынешний президент Алмазбек Атамбаев. То есть понятно, кто за всем этим стоит, — заявил блогер.

Он добавил, что с удовольствием ухал бы жить в Россию, откуда его в еще советскую Киргизию шестилетним ребенком увезли родители. Но его обращения о предоставлении гражданства пока остаются без ответа. Кроме того, жалуется блогер, официальные российские власти недостаточно активно выступают в его защиту.

Депутат киргизского парламента Надира Нарматова, прославившаяся заявлением, что русский язык мешает развиваться киргизскому, считает, что Россия и не должна вмешиваться в дела Киргизии. По ее словам, в стране нет межэтнического противостояния, есть только некоторые недоразумения, возникающие из-за незнания представителями нацменьшинств государственного языка.

— Я не призываю всех говорить друг с другом по-киргизски. Но считаю, что чистокровные киргизы должны общаться друг с другом на родном языке, — утверждает депутат.

А нацменьшинствам, по ее мнению, необходимо изучать язык титульной нации для нормальной интеграции в киргизское общество. Тогда никто не будет чувствовать себя ущемленным и, соответственно, писать об этом статьи.

6 июня 2012, 02:18 | Политика | Светлана Субботина, Марина Шумилина Закон о страховании граждан от ошибок врачей будет готов к 2015 году

Новый министр здравоохранения Вероника Скворцова в своем первом интервью в новой должности рассказала «Известиям» о готовящихся законопроектах и реорганизации ведомства

Закон о страховании граждан от ошибок врачей будет готов к 2015 году

— Как вы оцениваете положение дел в отрасли здравоохранения в России? Каким принимаете в управление ведомство?

— Для меня состояние дел в министерстве не является малознакомым: в течение последних 3,5 года я работала замминистра, курируя в едином медико-социальном ведомстве тематику здравоохранения, включая вопросы организации оказания медпомощи, медобразования и науки.

Могу сказать, что за последние 2,5 года было сделано немало. Приняты основополагающие для отрасли нормативные правовые акты. В 2011 году стартовала программа модернизации здравоохранения, в результате которой отечественная медицина будет выведена на технологический уровень, позволяющий внедрить единые стандарты и порядки оказания медицинской помощи на всей территории страны. Успешно реализованы мероприятия национального проекта «Здоровье».

По итогам 2011 года была отмечена существенная положительная динамика ряда ключевых социально-демографических показателей: снизилась общая смертность населения, а также смертность по всем без исключения социально значимым заболеваниям, включая сердечно-сосудистые заболевания и туберкулез. За 10 лет в два раза снизилась младенческая смертность.

Однако надо признать, что удовлетворенность населения качеством медицинского обслуживания и его доступностью все еще остается невысокой. По этому направлению  еще предстоит многое сделать.

— Чем сейчас фактически занимается новый Минздрав?

— Должна сказать, что пока новый Минздрав только создается, поскольку постановление правительства о вопросах организации министерства вышло только 31 мая.

Главная оперативная задача для нас на сегодня — провести быструю и эффективную реорганизацию так, чтобы весь этот процесс не отразился на работе ведомства. Сейчас часть проблем решается старой командой Минздравсоцразвития, которая пока продолжает работать. При этом параллельно формируется новая команда. В самое ближайшее время штат будет укомплектован и министерство начнет работу в полную силу.

— Какие новые законопроекты вашему ведомству предстоит принять в ближайшем будущем?

— Первой инициативой будет внесение в правительство обновленной редакции проекта федерального закона «О защите здоровья населения от последствий потребления табака», которое, согласно указу президента РФ, должно состояться до 1 ноября 2012 года. Проект будет доработан и внесен в установленный срок.

Еще один проект, который сейчас активно обсуждается и является для нас приоритетным, — это проект федерального закона «Об обращении биомедицинских клеточных продуктов». Данный акт практически готов к внесению. Для отрасли принятие этого закона является очень актуальным. Речь идет о регулировании наиболее перспективного направления современной биомедицины, открывающей новые возможности в восстановлении и замещении поврежденных тканей и органов, таргетной доставке лекарственных средств, создании биоинженерных конструкций.

Третий законопроект, который тоже уже подготовлен и будет направлен на согласование в ближайшее время, — это проект федерального закона «О донорстве и трансплантации органов человека».

— Один из проектов прежнего ведомства — ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» подвергся серьезной критике со стороны экспертов медицинского сообщества, в частности такого именитого врача, как Леонид Рошаль. В чем причина?

— На самом деле эта критика пошла проекту закона только на пользу. Многие положения законопроекта нам удалось отшлифовать в ходе совместной работы, в которой участвовало как министерство, так и экспертное сообщество.

В окончательном варианте проект, ставший затем федеральным законом, получил со стороны экспертов положительную оценку. Очевидно, что некоторые проблемы, регулируемые данным актом, являются настолько чувствительными для общества, что даже после многочисленных обсуждений они полярно воспринимаются разными группами населения. К примеру, отношение к абортам, к современным репродуктивным технологиям, суррогатному материнству вызывает и сегодня немало дискуссий. По этим проблемам, как мне кажется, мы вышли на компромиссную позицию, поддерживаемую большинством, но это не означает, конечно, что споры на этот счет прекратятся.

— Вы сказали о проекте закона «Об обращении биомедицинских клеточных продуктов». Этот проект также вызвал дискуссии в обществе.

— Проект этого закона обсуждается уже 2,5 года. Сейчас это уже восьмая версия закона, которую мы считаем окончательной. Ее в целом поддержали РАН и РАМН.

Одной из причин столь долгой работы было то, что мы столкнулись с диаметральным различием в позиции лиц, обсуждавших первоначальную редакцию проекта, начиная от технологических сторон клеточной терапии и заканчивая принципиальной несхожестью взглядов на фундаментальные этические проблемы. Например, достаточно твердой позицией по вопросу об использовании эмбриональных тканей обладают религиозные организации, указывая на недопустимость этой практики, в то время как отдельные сообщества (например, трансгуманисты) не считают эмбрион человеческим организмом. Некоторые из таких сообществ считают возможным разводить эмбриональные клетки для того, чтобы в будущем можно было продлевать жизнь стареющего и больного человека, заменяя пораженные ткани так же, как в механизме заменяются некоторые изношенные детали.

Сегодня для всех очевидно — принятие данного федерального закона необходимо. Во всех развитых странах мира есть законодательство, которое регулирует отношения, связанные с обращением клеточных продуктов. В России пока такого закона нет, именно поэтому у нас творится настоящий беспредел в использовании разного рода препаратов, которые называются «клеточные». На самом деле, в 80% случаев они таковыми не являются: живых клеток в этих препаратах нет, это просто обман и фальсификация. А в оставшихся 20% случаев — это нередко опасные для здоровья препараты, которые могут содержать клетки с онкогенным действием, т.е. вызывающие опухоли. Они могут быть заражены, плохо очищены, не проверены на носительство вирусов.

— Будучи главой Минздравсоцразвития, Татьяна Голикова в одном из интервью говорила о планах по переходу России на систему лекарственного страхования. Как развивается этот проект?

— Конституция гласит, что в государственных и муниципальных учреждениях медицинская помощь должна оказываться гражданам бесплатно.

На сегодняшний день все медицинские услуги (за редким исключением) и в амбулаторном, и в стационарном звене покрываются за счет средств государства. Единственный сектор, который не попадает в сферу государственных обязательств, — это амбулаторное лекарственное обеспечение. Конечно, в этом секторе есть льготные категории граждан, которые получают лекарственные препараты бесплатно или с большой скидкой. Но в целом российские граждане вынуждены покупать лекарства самостоятельно. Для нашего населения это очень болезненный вопрос. Поэтому министерством рассматривается возможность либо лекарственного страхования, либо государственного возмещения  стоимости (полной или частичной) покупаемого препарата. Конкретные механизмы и финансовые последствия будут обсуждаться в самое ближайшее время, но уже сегодня в проекте программы «Развитие здравоохранения» возможность введения лекарственного страхования предусмотрена.

— Как вы видите свои задачи в обеспечении бесплатности медицинской помощи? Что ждет частные клиники?

— Главная задача министерства состоит в том, чтобы российские граждане получали качественную и доступную медицинскую помощь бесплатно. При этом мы должны понимать, что, будучи бесплатной для самого гражданина, медицинская помощь оплачивается государством, а также средствами системы обязательного медицинского страхования.

К 2015 году мы в целом сбалансируем систему ОМС и сможем финансировать в рамках данной системы практически все без исключения случаи оказания медицинской помощи по оптимальному тарифу. Это сделает систему более привлекательной, в том числе для частных организаций, которые уже сегодня имеют возможность работать, получая средства обязательного медицинского страхования за пролеченных больных.

Таким образом, частные медицинские организации не подвергнутся никакому ущемлению прав. Напротив, им будет открыт доступ в систему ОМС для бесплатного оказания медицинской помощи гражданам.

Мы рассчитываем также на развитие института государственно-частного партнерства.

— Получается, что государство сейчас идет по пути сокращения платных услуг?

— Правильно. Причем хочу уточнить: не частных, а именно платных. Задача министерства состоит в том, чтобы изменить логистику оказания медицинских услуг. Более 60% из них человек должен получать на уровне первичной помощи. Эта помощь должна быть качественной и доступной. В рамках первичного звена, где помощь максимально приближена к каждому гражданину, мы выступаем за то, чтобы максимально активизировать систему государственно-частного партнерства: чем больше будет частных организаций — врачебных сельских амбулаторий, консультативно-диагностических центров, тем лучше. Но они не будут платными для человека: они будут входить в эту единую систему ОМС и работать по единому тарифу. У населения, в свою очередь, появляется возможность выбора наиболее эффективного медучреждения и врача. Такая система создает здоровые конкурентные отношения, способствуя повышению качества оказываемой медицинской помощи.

Это и определяет отношение населения к системе здравоохранения. Если нам удастся сделать систему оказания медицинской помощи комфортной, переформатировать функционал врачей, которые работают в «первичке», сделав так, чтобы они не менее 30% рабочего времени тратили на профилактику и охрану здоровья, а не на лечение уже возникших заболеваний, вот тогда вся система заработает.

— Может, стоить обратить свой взор на советскую систему здравоохранения?

— Этот положительный опыт хорошо известен. В советский период существовала четкая система профилактики заболеваний, и именно поэтому, на мой взгляд, при относительно небольших затратах на здравоохранение, которые были тогда, система здравоохранения в целом была достаточно эффективной.

Сейчас министерство планирует профилактическое направление сделать одним из приоритетных, вовлекая в эту работу все ведомства, гражданское общество, каждую семью. Мы будем взаимодействовать с Минобрнауки по разработке школьных программ профилактики заболеваний, с Минсельхозом — в отношении поддержки принципов здорового питания, с Министерством регионального развития — по градообразующим программам, с Министерством спорта — по возможности бесплатного занятия спортом для детей.

— Что нужно сделать, чтобы здоровый образ жизни стал нормой?

— Нужно мотивировать каждого гражданина к ведению здорового образа жизни и ограничению вредных привычек, а работодателя — к заботе о здоровье работников. И сделать это реально. 

Было бы правильно, например, если бы повышенные акцизы на вредоносные товары (табак, алкоголь) возвращались в систему здравоохранения.

Центром всей системы, которую Минздрав намеревается внедрить, является профилактика. Она будет построена на индивидуальных программах. Это означает внедрение скрининга здоровья начиная с перинатального периода: в утробе, при рождении, а затем — в виде обязательных ежегодных диспансеризаций детей, диспансеризаций взрослых не реже одного раза в три года в зависимости от принадлежности к той или иной группе риска.

Планируется, что диспансеризация будет оплачиваться за счет обязательного медстрахования. Никаких дополнительных средств работодателям вкладывать не потребуется.

Наша задача сделать так, чтобы работодатели не только не препятствовали диспансеризации, но и создавали условия для охраны здоровья работников. Например, если коллектив характеризуется как здоровый, в течение года работники не болеют и не берут больничных, то для таких работодателей могут быть созданы налоговые преференции. Этот вопрос мы будем обсуждать совместно с Минфином, Минэкономразвития и другими.

— В России остро стоит вопрос с медобразованием. В советское время мы были оторваны от Запада. Как сейчас обстоят дела в обмене опытом и подготовке молодых специалистов?

— Грядет пересмотр всех программ по вузовскому образованию. В закончившемся учебном году мы провели «слепой анализ» тех программ, которые используют наши подведомственные вузы. Выяснилось, что ряд программ не соответствуют современному уровню знаний. Это связано с тем, что за последние несколько лет почти полностью обновилась база знаний по фундаментальным наукам, таким как молекулярная биология, биоинформатика, геномика.

Должен быть проведен сравнительный анализ программ, используемых в российских вузах, и программ ведущих университетов мира. Получив его результаты, станет возможным обновить образовательные программы и установить принципиально иной уровень «планки знаний».

— Но если говорить об обеспеченности кадрами, может быть, стоит вернуть распределение специалистов в регионы?

— Распределение специалистов — это задача, которая не может быть обособленно решена в отдельной отрасли (например, в здравоохранении) без ее решения в других отраслях.

Проблему составляет не только нехватка кадров. Есть и кадровый дисбаланс: наблюдается профицит медработников в стационарах при их недостаточности в первичном звене.

— Нужно ли предъявлять врачам с частной практикой повышенные требования?

— Мы считаем, что к врачам должны быть установлены единые требования независимо от того, в какой структуре они работают — в частной или государственной.

С 2016 года в России будет введена аккредитация всех медицинских работников с выдачей индивидуальных допусков к выполнению конкретных видов медицинской деятельности. После этого сами больные будут понимать, что именно имеет право делать этот врач с учетом его квалификации, а что — нет.

— В связи с большим числом жалоб на качество оказываемой помощи, как вы считаете, стоит ужесточить наказание медработников за ошибки?

— Понятие «медицинская ошибка» — комплексное. Оно включает и ошибки самой системы оказания помощи, и нехватку оборудования, и незнание врача, и его халатность, и еще многое другое. Учесть в каждой конкретной ситуации сочетание этих факторов не всегда так просто, как может показаться на первый взгляд. Именно поэтому министерством готовится проект ФЗ, который предусматривал бы страхование пациентов от различных медицинских ошибок. Планируем завершить работу по этому проекту до 2015 года.

Но дело не только в законах. Нам не хватает профессиональной медицинской организации, которая бы внедрила механизм посвящения каждого выпускника в свои ряды с полным принятием корпоративной этики и корпоративной ответственности. Мы бы хотели передать новой структуре ряд полномочий. Прежде всего по аккредитации медработников и выдаче допусков к тем или иным видам деятельности. Эта структура должна быть построена по принципу сообщества профессионалов, своеобразной гильдии.

Врач, боясь дискредитации в глазах коллег, не сможет относиться к работе безответственно. Иначе сами врачи вынесут ему вердикт, исключив из профессии.

— Может ли измениться ситуация в сфере здравоохранения с вступлением России в ВТО? В последние годы были созданы условия для развития производства фармпрепаратов иностранных компаний в России, и многие компании действительно начали строить здесь свои заводы. Не получится ли так, что с вступлением в ВТО эта тенденция замедлится?

— Большое количество идей в области фармацевтики рождается в нашей стране. Мы не только активно реализуем программы по импортозамещению и созданию дженериков (это непатентованный лекарственный препарат, являющийся воспроизведением оригинального препарата, на действующее вещество которого истек срок патентной защиты), но и делаем упор на создание инновационных отечественных разработок.

Это значит, что нормы ВТО (в рамках так называемого соглашения ТРИПС) будут не только защищать российскую интеллектуальную собственность, но и способствовать выходу нашей продукции на зарубежные рынки.

— Насколько было оправданным разделение одного Министерства здравоохранения и социального развития на два ведомства?

 — У этой идеи были как сторонники, так и противники. Был ряд людей, которые хотели сохранить единое ведомство, так как существует очень много смежных вопросов. Например, забота государства об инвалидах предполагает предоставление, с одной стороны, адекватной медицинской помощи и реабилитации, а с другой — соцподдержки в соответствии с законодательством.

В то же время здравоохранение — это специализированная, особая область, можно сказать, огромное поле, касающееся каждого гражданина с рождения до смерти. И вот этот миллион проблем, связанных с поддержанием здоровья населения, требует оперативного управления. Поэтому многие специалисты считают, что выделение здравоохранения в отдельное ведомство обоснованно. А зоны перекрытий можно найти  с любым министерством.

Молодежная политика неполитической эпохи

Философ Сергей Роганов — о том, как понять поколение Next:

 

"Не так давно я выступил адвокатом поколения Next, за что был проклят некоторыми сверстниками — преподавателями российских средних школ. По мнению «рожденных в СССР», современные старшеклассники и студенты виноваты во всех мыслимых смертных грехах, плюс ко всему не выказывают должного уважения к семейным реликвиям — например, к вставным челюстям прадеда-фронтовика и родительским библиотекам. Молодежь, рожденная накануне абсолютного краха красной супердержавы, относится к жизни потребительски, интересуется в основном гаджетами и виджетами, компьютерными играми, машет рукой на гражданскую позицию, плюет на серьезную учебу, литературу, интересуется развлечениями, занимается сексом с пеленок. К тому же различия между мальчиками и девочками стали такими условными, что и говорить просто смешно. Разумеется, оценка поколения проводилась на основе шкалы ценностей СССР.

Каково же было мое удивление, когда я немного спустя прочитал в толстом журнале тот же самый перечень обвинений в адрес поколения Next, изложенный добротным академическим языком. Только автором статьи был не московский профессор, а американский — Марк Тэйлор. И писал он, разумеется, о поколении современных американских студентов в эпоху постмодерна. 

Впрочем, в других странах отношение к поколению Next ничем особо не отличается от российского или американского. Обзор печатных СМИ в Великобритании показал, что молодежь цитируется только в 8% материалов о них же самих. Вообще, три четверти материалов о молодом поколении — негативны. Неудивительны слова аргентинского студента: «Мы часто слышим, что мы — будущее, но мы не можем даже быть полноценным настоящим!», которые, правда, процитировали все международные организации в своих отчетах.

Но это было бы полбеды для современной России — разделять негодование по поводу молодого поколения с обществами развитых стран. Причем общественное мнение и официальные заявления о молодом поколении и действительность существуют в разных измерениях. Примерно так же, как сразу после отчета об успехах экс-главы Росмолодежи Василия Якеменко, особенной удаче в развитии программы физкультуры «Беги со мной!» разразились драматические события на Манежной в 2010 году. Столкновения фанатов и молодежных группировок ясно показали: бегать под руководством и вместе с главой Росмолодежи никто и не собирается.

Главное для России заключается совершенно в другом. Впервые в современной истории появилось полноценное поколение россиян — нынешних двадцатилеток. Это не «постсоветские», не «рожденные в СССР», а поколение, лишенное напрочь исторического опыта, необратимой коллективной травмы: краха огромной страны, не просто огромной, а супердержавы ХХ века. Мы-то сами толком и не обратили внимания на юбилей краха в прошлом году, за исключением истерических/ностальгических безграмотных выкриков и пересыпания песка (в который раз!) хроники событий 1991 года. Молодежь и подавно — они родились в России, они «россияне» от рождения, а не по приговору паспортных столов и визовых служб. 

Пока зрелые поколения продолжают надрывные поиски самоидентификации, поколение Next наслаждается плодами революции в компьютерных технологиях, общением в социальных сетях, путешествиями по миру, тусовками по всей планете, словом, живет полноценной жизнью молодого поколения в эпоху глобализации. Каким образом возможна продуктивная коммуникация «исчезнувшего» общества/поколений и современной молодежи, не знает никто.

Калифорнийский профессор Роберт Столоров прав, когда утверждает, что последствия психической травмы от утраты/исчезновения близкого и родного человека или мира необратимы, вопреки благим заверениям психотерапевтов. И — вот здесь совсем уж знакомые для нас черты — люди или общество, необратимо травмированные абсолютным «разрывом времен» в момент краха, спасаются идеологиями «воскрешения» или «возрождения», ведь фундаментальная основа любой социальной коммуникации — «абсолютизм» повседневных ценностей — абсолютно утрачена. Его просто нет и никогда больше не будет.

Легко рассуждать, что и кто может привести к краху, то есть коллапсу цивилизации или страны. Совсем другое дело — предложить модели для анализа повседневности, социальных атомов (не общества!) после краха страны. Были бы за 20 лет значимые достижения в экономической, политической, культурной областях, которыми гордились бы не только в России, но и за рубежом. Но этого нет. И описать или проанализировать это самое «нет» не может практически никто, «коллапс общества» — terra incognita для подавляющего большинства экспертов и исследователей. Для российских и подавно.

В отличие от постсоветских поколений в сознании молодых, каким бы «никчемным», «мелким», «необразованным», «потребительским» оно не казалось старшим, «абсолютизм повседневных ценностей» не утрачен. Запах мамы — запах кухни; дорога в школу — родная дорога, родная страна, Родина. Это абсолютно иное ощущение пространства страны, флага, гимна, культурных кодов в целом. 

А значит, есть основа для продуктивной, полноценной социальной, культурной, политической коммуникации, в результате которой может появляться осязаемый результат! Неважно, понравится ли он старшим поколениям, но он, созданный руками молодых, в конце концов и станет в будущем тем, что сможет не только называться «Россией», но и жить полноценной российской жизнью.

В современной России сформировался запрос на «неполитическую повестку дня» — об этом пишут и говорят публицисты и редакторы многих изданий. Об этом говорят на праздниках и встречах друзей. Политика и политики утратили (впрочем, как и везде в развитых странах) статус «верховных жрецов», как бы ни пытались злопыхать отчаянные оппозиционеры в той же Москве: границы открыты, интернет и социальные сети есть, а любые подробности частной или личной жизни любого политика — достояние общественности в любой день и в любое время.

Но дело и не в этом. Мы живем действительно в неполитическую эпоху в России, когда созидается целый, не тронутый разрушением мир коллективного сознания твоей страны. Неполитическая повестка дня в руках поколения Next. И понадобится еще время, прежде чем «жизненные миры» повседневных ценностей нынешней молодежи станут мерой настоящей, большой политики будущей России.

Коммунисты создадут агитбригады на предприятиях

КПРФ возвращается к советским методам работы с электоратом

Коммунисты создадут агитбригады на предприятиях     

Коммунисты возвращаются к советским методам работы: возрождают первичные организации на предприятиях. С таким предложением выступит на пленуме партии 30 июня Геннадий Зюганов.

Именно этой теме — совершенствованию работы первичек — и будет посвящен ближайший пленум КПРФ. «У нас две вертикали проблем. Первая — связанная с местом жительства человека: это ремонт, ЖКХ... Вторая — производственная, — рассуждает в беседе с «Известиями» первый зампред ЦК КПРФ Иван Мельников. — У людей множество проблем возникает именно на работе, и надо их решать».

Не зря, говорит Мельников, в советское время у Компартии был территориально-производственный принцип организации работы первичек. Но в 1990-е, когда законодательно запретили создавать парторганизации на госпредприятиях, этот принцип приказал долго жить.

— Сейчас организаций, на которых можно создавать партячейки, больше 50% (имеются в виду частные предприятия. — «Известия»), — констатирует Мельников. — Кое-где на производствах у нас первички есть, но их очень мало.

Таким образом, коммунисты намерены создавать партструктуры на предприятиях буквально в промышленных масштабах. «Главная их задача — политическая работа», — говорит он.

«Первичке из работников культуры и людей творческих профессий уместно заняться организацией концертов, агитбригад, выставок, — гласит доклад Зюганова, подготовленный к пленуму. — Студенческая первичка может сосредоточить основные усилия на агитационной работе в Сети. Бывшие военные могли бы заняться организацией групп оперативного реагирования».

Для начала, однако, идею об организации первичек на предприятиях должны обсудить партийцы на местах, а секретари обкомов — приехать на пленум с уже готовыми вопросами и предложениями.

Замсекретаря генсовета «Единой России» Сергей Железняк к инициативе коммунистов относится со скепсисом.

— Политическая деятельность осуществляется там, где человек живет, где его дом, где живет его семья. А на предприятиях есть профсоюзы. Именно они и защищают права работников, — говорит Железняк.

По его мнению, намерение левых создавать первички на предприятиях говорит о «кадровой слабости ресурса оппозиции, у которой катастрофически не хватает первичек». «В «Единой России» более 82 тыс. первичных организаций (у коммунистов — 14 тыс. — «Известия»), и все они действуют по территориальному принципу», — резюмирует единоросс.

Впрочем, возвращение территориально-производственного принципа организации работы партструктур — не главная задача, которую ставят левые. Первички должны проявлять больше инициативы в решении конкретных проблем граждан.

— Основная проблема первичных организаций заключается в следующем: они хорошо занимаются тем, что идет сверху, — выборными кампаниями, протестными акциями, но хотелось бы видеть больше инициативы в решении проблем людей, которые, например, живут на территории первички, — рассказывает Мельников. — Раньше мы жестко не ставили задачу заниматься проблемами конкретных граждан. А теперь ставим.

По его словам, члены партии на местах сыграли большую роль в формировании фракций в заксобраниях регионов, а теперь руководство КПРФ «ставит задачу наоборот»: появившиеся фракции должны поработать на укрепление низовых звеньев партии. В том числе и финансово. Например, выделять средства на печать листовок: «У первичек денег нет, а фракции и областные организации по уставу получают отчисления от партвзносов».