Поворот на зиму

Журналист Максим Соколов — о том, что формула выживания Донбасса под эгидой украинской державы в сложных климатических условиях непонятна

Максим Соколов. Фото: Глеб Щелкунов

Имеется в виду не какая-то метафора, а чисто астрономическое явление. После летнего солнцеворота год поворачивает на зиму. День сокращается, и дело идет к осени, а потом к зиме. Так уж положено от века.

В связи с существенным отрывом современной цивилизации от природных основ — не первобытные, чай, люди и даже не средневековые — поворот на зиму не воспринимается как весомый политический фактор. Разве что губернаторы вскоре начнут отчитываться о подготовке ЖКХ к зиме. Однако в условиях народных бедствий дело не ограничивается проверкой труб и подготовкой к отопительному сезону.

Украинская революция, всё чаще называемая кратким словом «руина», отличается, кроме всего прочего, еще и стремительной примитивизацией общественной жизни. Так сказать, возвратом к истокам. Не считать же герцога Коломойского с его отроками и дружиной выражением политики XXI века или хотя бы XX. Скорее XVI — если не раньше.

Пока что любимое занятие обитателей руины, то есть война, приходилась, как это и положено в традиционном обществе (так называемое весеннее поле) на теплое время года. Что для украинской армии было явным подарком, ибо можно представить себе зимнюю кампанию с украинским интендантством. Прочие проблемы — всё тот же злополучный газ, свертывание промышленности и сельского хозяйства, наконец, то же самое ЖКХ, — все они в теплое время года не столь болезненны, потому что тепло и можно доживать на остатках былого Януковича. Но они не вечны, как не вечны и положительные температуры с длинным днем. Придут и отрицательные с днем коротким, равно как и начнет сказываться во всей силе разрушение хозяйства.

То, что это скажется самым прискорбным образом на исконных землях Украины, — на Волыни, Галиции и Киеве с городками — довольно очевидно. Это ни на какой земле хорошо не сказывается. Но вместе с тем это не наше дело. Пускай пануют у своей сторонцi, как хотят. Сложнее с Новороссией и особенно с Донбассом, потому что здесь наблюдается не отчуждение, а напротив, сопричастность к нуждам и чаяниям тамошнего народа. Особенно — к нуждам и чаяниям донбасского народа, вопиющим к небу.

Даже если предположить, что формула «Кому суждено было быть убитым, тот убит, мертвых с погоста не носят, отныне веселые песни поет Украина, счастливая юность цветет, будет жить в единой украинской державе» будет — что крайне сомнительно — воспринята населением Донбасса, наконец готового — сила солому ломит — склонить голову перед панами, остается один вопрос. Как физически выживать в условиях зимы и руины при упадке и гибели всех систем жизнеобеспечения. «За нами ведь дети без глаз, без ног, // Дети большой беды, // За нами города на обломках дорог, // Где ни хлеба, ни огня, ни воды». Довольно точное описание ряда населенных пунктов Донбасса — и что с этим предполагается делать даже при сдаче на милость победителя, если он победит.

Обустройство выжженной украинскими войсками земли силами Украины же, которая сама стремительно движется к экономическому краху — задача как минимум нетривиальная. Донбасс восстанавливался в 1943 году потому, что, во-первых, его промышленность была жизненно необходима воюющему СССР, во-вторых, разрушали Донбасс немцы, а восстанавливали советские люди, в-третьих, восстанавливали силами всего СССР — существовала общенациональная солидарность. Сейчас Донецком и Киевом сильно утерянная.

Формула восстановления (или хотя бы выживания) Донбасса под эгидой украинской державы представляется тем более непонятной, что в условиях экономического краха и крайнего дефицита во всем те малые деньги, которые все-таки находятся, дают прежде всего лояльным. Говорить о лояльности Юго-Востока Киеву затрудняются не только в Киеве, но даже в Брюсселе и Вашингтоне.

Но тогда действует довольно мрачная аналогия. Самым смертным периодом в истории ГУЛАГа считается период военный. Даже не потому, что вожди СССР сознательно желали, чтобы лагеря образца 1942 года сделались совсем истребительными — может быть, желали, может быть, нет, мы этого точно не знаем. Но потому что лагеря, населенные врагами народа, — так ведь считалось — естественно же было кормить в последнюю очередь, когда и лояльный-то тыл голодал, и фронт не сказать чтобы от сытости лопался. Простой расчет, кому выживать в первую очередь, не зэкам же. В случае с немецкими концлагерями больше доказательств того, что истребление было сознательным, — но, впрочем, идея приоритета ресурсов вряд ли и немцам была чужда.

Рассчитывать, что холодной и голодной зимой 2014–2015 годов Киев будет распределять свои скудные ресурсы по-другому — позвольте не поверить.